«Международная жизнь»: Юрий Константинович, цена на нефть в нынешних условиях повышается. Признаем, что прогноз не всегда благодарное дело, но все же, как вы считаете, сколько будет продолжаться позитив на рынке нефти?

Юрий Шафраник: Прогнозы я люблю и беру на себя риск их делать. Так, напомню, в 2008 году мы за полгода до падения цены направили свой письменный прогноз в Минфин и Минэкономики, который оказался правильным. Хотя не все с нами были согласны. В 2020 году в связи с пандемией COVID-19 цены упали до 25 долларов. Мы прогнозировали повышение до 45 долларов к концу года. Так и получилось. В этом году рост цены превышает прогноз и варьируется в районе 100 долларов. В связи с этим происходит насыщение рынка. На цену оказывает влияние большая денежная масса на биржах. Деньги надо куда-то «пристраивать», и они идут в нефть. Но это уже спекулятивная штука. К концу 2022 — началу 2023 года, думаю, цена будет откорректирована, то есть упадет в среднем до 72 долларов. Цена выше 60 долларов для нас вполне хорошая, да и 50 долларов — приемлемая.

«Международная жизнь»: Центр развития энергетики прогнозирует, что рост цен на нефть и ослабление рубля могут обеспечить рекордные финансовые результаты для российских нефтяных компаний. Это так?

Ю.Шафраник: Это так. А вообще нефтяники-газовики не могут быть нищими. Они владеют востребованным товаром. Если правильно хозяйствовать, то зарабатываешь при любых ценах. Так, по итогам 2021 года, «Роснефть» и другие компании получили колоссальную прибыль. Вопрос в другом: во что вкладывать? Ни один рубль не должен «утекать» просто так. Вырученные от нефти и газа рубли должны быть вложены в наше будущее.

«Международная жизнь»: С начала года уровень запасов в европейских газовых хранилищах достиг рекордных минимумов за многие годы наблюдения. Какова дальнейшая ситуация в Европе с обеспечением газом?

Ю.Шафраник: В сентябре мне приходилось в интервью говорить, что в стране нефтегазовому комплексу высокие цены невыгодны. Они задавливают рынок, потребление снижается, начинают рассматриваться другие варианты энергообеспечения. Мы много раз говорили Европе: работайте с Россией, заключайте контракты. Но постоянно повторяется невыученный урок Фукусимы. Когда случилась авария на атомной станции в Японии, понадобился дополнительный объем жидкого газа. Катарские поставщики буквально в один день прервали контракты с Европой, развернули танкеры и направили их в Японию. Потому что там цена была в пять раз выше, чем в Европе. И если бы Россия не поставила дополнительный газ, то в Европе был бы коллапс. Но получили по итогам года претензию, что увеличили предусмотренный объем… Европейцы возмущались, что попали в бóльшую зависимость от «Газпрома», потому что вместо, условно, 23% российского газа было поставлено 27%. Но это даже не смешно. В Европе все хорошо, кроме прагматичного, профессионального, неполитизированного подхода.

«Международная жизнь»: Если Европа полностью откажется от российского газа, стоит ли азиатским потребителям опасаться дефицита поставляемого им СПГ? И еще, Европа до сих пор рассчитывает, что сжиженный газ спасет ее, если она откажется от российского?

Ю.Шафраник: Никому не надо в мире, особенно азиатскому рынку, беспокоиться, что им не хватит газа. Вопрос только в цене и объемах. Что касается сланцевого газа, то Америка получила колоссальный эффект, разрабатывая его. Как нефтяник, я ей завидую из-за сланцевой нефти и сланцевого газа. За десять лет был насыщен внутренний рынок, в два раза снизилась цена на газ внутри Америки. Представьте, какой стимул экономике. Но сколько бы ни добывать газа, сколько бы ни перевозить танкерами СПГ, цена будет очень высокой из-за транспортировки, оборудования и т. д. Это первое. А во-вторых, Америка может продавать газ, но тогда цена вырастет внутри страны в соответствии с рынком. Надо ли это делать? Я считаю, правильно поступают наши компании, в первую очередь «Газпром» и руководство страны, не показывая никакой нервозности. Да, идет конкурентная борьба за рынки, которая была, есть и будет всегда. В России конкурентной борьбы не боятся. Беда только одна — ее переводят в политическую плоскость, доводят до антагонизма. В этом плане показательны санкции. Но мы все равно будем в плюсе. Лично я ратую за определенную стабилизацию и снижение в Европе цены на газ, чтобы потребитель вздохнул, начал работать.

«Международная жизнь»: Еврокомиссия поставила задачу построения в Евросоюзе экономики с нулевыми углеродными выбросами к 2050 году. Будет ли она выполнена?

Ю.Шафраник: Можете записать: нет. Могу привести аналогию. В 1950-х — начале 1960-х годов наша страна бурно развивалась. Атомная промышленность, энергетика, гидро, ракеты, самолеты, ледоколы и т. д. И такая была динамика развития, что объявили наступление коммунизма к 1980 году. Также и европейцы взяли благоприятные годы, посчитали и решили, что у них наступит в энергетике коммунизм. Конечно, нет.

«Международная жизнь»: 2021 год оказался рекордным в угольной промышленности. И в ближайшие три года потребление угля не уменьшится, прогнозирует Международное энергетическое агентство. Можно ли сказать, что угольная отрасль сегодня переживает своего рода ренессанс?

Ю.Шафраник: Нет, это пауза. Мы провели большую реформу. В мире такой не делал никто. Получили от этого колоссальный эффект — отрасль ушла от дотаций, стала эффективной, правильно решены проблемы транспортировки. Но это все. Есть в запасе примерно семь лет, в течение которых необходимо принимать меры, иначе к 2030 году начнутся большие испытания в угольной промышленности. Требуется новая реформа отрасли.

«Международная жизнь»: Китай пересмотрел свою угольную политику?

Ю.Шафраник: Он старается сделать свою угольную отрасль более эффективной. Впереди у них большая реформа по тепловым станциям, где применяется уголь. Есть примеры: в центре Парижа угольная станция работает почти с нулевым выбросом. Данную задачу можно решать и по-другому. Китаю точно нужен газ. Уголь они пока не сокращают, исходя из того, что это ударит по экономике, но программа сокращения есть.

«Международная жизнь»: Как известно, Европа и Китай смотрят в сторону зеленого энергетического перехода. Они — крупнейшие российские партнеры. Не приведет ли это к снижению потребления ими российского газа и нефти?

Ю.Шафраник: Безусловно, приведет. Но считаю, что Россия в последнее время точнее сформулировала свою экологическую повестку. Я принимаю в этом участие и вижу, что акценты выставляются вполне резонные. Поэтому о будущем беспокоиться незачем. И я полностью солидарен со словами Президента России, что 30, а то и 50 лет у нас впереди есть, но с определенным снижением с 2030 года потребления нефти. Сейчас в химической промышленности мы используем всего 10% нефти, а будем 70%. Это относится и к жидким фракциям, которые идут совместно при добыче нефти и газа. Правительством приняты достаточно серьезные решения по нефтегазохимии, по второму, третьему, четвертому переделам, включая композиты, по импортозамещению. И при этом нужен жесткий контроль за зеленой частью, лесами. Я патриот экологического движения и считаю, что мы можем делать неприкосновенными заповедники, заказные зоны на территории нашей страны. И плюс контроль и высадка лесов. Есть еще одна проблема. Вся Европа, Канада, Америка за последние 20 лет в разы обогнали нас по энергоэффективности. У нас — непаханое поле. Это комплексный вопрос: материалы, строительство, утечки тепла, использование тепла и т. д. А здесь как раз декарбонизация: потребляй меньше, используй эффективней.

«Международная жизнь»: Юрий Константинович, каким представляется вам будущее отечественной энергетики?

Ю.Шафраник: Сейчас в моде слова «децентрализация», «декарбонизация», «дегуманизация». Я бы заменил их словами: «сосуществование», «согласованность» и «соразвитие инновационных технологий ресурсной базы». Не централизованная энергетика и не децентрализованная, а сосуществование. Например, в маленький поселок где-то в Якутии трубу с газом за тысячу километров не потащишь. Но что-то нужно придумать для этого поселочка. Там ветер дует всю жизнь, так поставьте ветряк. А может быть, лучше поставить там малый ядерный реактор? По атомной энергетике у нас много делается. Так сосуществуют децентрализация и централизация. Главное, чтобы они были эффективны, комплексно увязаны друг с другом и соразмерны географии. Согласованность должна быть между несколькими вещами. Надо согласовать с экологическими требованиями, чтобы это укладывалось в зеленый фактор жизни человека. Нужна согласованность экологии и экономики, а также увязка с технологиями. Не зря я упомянул об угольной станции в Париже, которая не коптит. Вопрос в технологиях. И кто знает, может быть, уголь еще десятки лет будет топливом, но только в соответствующих реакторах. Так вот, сосуществование, согласованность и соразвитие инновационных технологических решений с ресурсной экологической базой и с ресурсами внутри Земли — наше будущее. Тут я оптимист как энергетик широкого профиля. Но все это может быть реализовано только при следующих условиях: точное целеполагание, точное действие и результат.